Глава XIV

ТИПИЧНЫЕ РЯДОВЫЕ СЛУЧАИ

Печальным случаем, в котором было невозможно непосредственно много сделать, было положение трёх детей, у которых была мать-пьяница. Она получала на них какое-то незначительное пособие, и потому не хотела расставаться с ними, хотя постыдно ими пренебрегала и, похоже, не испытывала к ним большой любви. Старшему из них было всего десять, и окружавшие их условия в ментальном, астральном и эфирном отношении были такими плохими, какими только могли быть. Мать, как нам представлялось, временно была недоступна любому высшему влиянию, хотя было предпринято много попыток воззвать к её лучшей природе. Единственной возможной вещью было оставить одного из моих молодых помощников возле кровати детей, чтобы он терпеливо охранял их от отвратительных мыслеформ и грубых существ, столь густо толпившихся вокруг опустившейся матери. В конце концов я показал новичку, как создать вокруг детей прочную оболочку и приставить к ним искусственных элементалов, которые могли охранять их, насколько это было возможно.

Трудность здесь была в том, что природные духи не стали бы работать в таких ужасных условиях, и хотя путём определённых магических церемоний их можно было бы заставить сделать это, такой метод неприемлем для тех, кто работает под руководством Великой Белой Ложи. Мы признаём только добровольное сотрудничество, а от существ такого уровня развития, как природные духи, мы не можем ожидать такого духа самопожертвования, который потребовался бы им, чтобы добровольно работать в столь отвратительных для них условиях. Обычные мыслеформы можно создать и оставить работать в любых условиях, но разумным сотрудничеством природного духа по оживлению таких мыслеформ можно заручиться лишь когда он может выполнять свою работу легко и непринуждённо.

Однако позднее мы добились с этим случаем некоторого прогресса. Решительные усилия были предприняты не только на астральном плане, но и на физическом, и я рад сообщить, что они увенчались по крайней мере временным успехом. Двое старших детей были отправлены в детский дом, и хотя мать ещё удерживает при себе младшего, её побудили ввериться заботе религиозных друзей, и сейчас её характер несколько изменился.

В астральной работе встречается много случаев, когда необходимо постоянное действие — то есть тот, кто возьмёт на себя такой труд, должен как бы дежурить при человеке, нуждающемся в помощи, и быть всегда наготове оказать её. Естественно, для тех, в чём ведении широкое разнообразие всякой астральной работы, будет несправедливо посвящать себя в такой степени какому-то отдельному случаю, так что обычно для этого привлекают какого-нибудь родственника страдальца, если удаётся найти достаточно способного для этого и достойного доверия.

Один недавно умерший человек, которому меня попросила помочь его родственница, был найден мною в состоянии ужасной депрессии и окружённый огромным облаком мрачных мыслей, среди которых он чувствовал себя предельно беспомощным и бессильным. Его жизнь была далеко не безупречной, и некоторые из тех, кому он причинил вред, часто со злобой и ненавистью думали о нём. Такие мыслеформы действовали на него через облака депрессии, прицеплялись к нему, как пиявки, и высасывали из него все жизненные силы, бодрость и надежду, оставляя его жертвой самого жалкого отчаяния.

Я старался, как мог, его обнадёжить и указал ему на то, что хотя совершенно верно, что его жизнь была не такой, каковой ей следовало быть, и что отношение других к нему в какой-то мере оправдано, тем не менее было бы и неправильно, и бесполезно уступать отчаянию. Я объяснил ему, что своей депрессией он наносит серьёзный вред своей родственнице, поскольку помимо его воли его мысли воздействуют на неё и делают её жизнь несчастной. Я сказал ему, что хотя прошлого нельзя отменить, можно по крайней мере минимизировать его последствия, постаравшись сохранять спокойствие перед той ненавистью, которую он навлёк на себя своими действиями, и что он должен стараться отвечать на неё пожеланием добра, а не перемежающимися приступами гнева и отчаяния. Фактически, главным содержанием моей проповеди было то, что он должен забыть о себе и своих печалях, и думать только о воздействии своего умонастроения на родственницу, оставшуюся на земле.

Бедный парень откликнулся на это, впрочем нехотя; он сказал, что попытается, и действительно имел это в виду, однако я видел, что он мало надеялся на успех, или я бы даже сказал, не надеялся вовсе, а был заранее совершенно уверен, что обречён на неудачу. Я откровенно сказал ему всё это; затем я разорвал кольца депрессии, в которые он был заключён, и рассеял окружавшие его тёмные облака, так чтобы недружественным мыслеформам, посланным теми, кому он навредил, почти не было, за что зацепиться. А когда я поместил перед ним сильный мысленный образ оставшейся в живых родственницы, которую он сильно любил, он быстро приободрился и сказал: "Когда вы здесь, я вроде как понимаю и даже почти верю, что могу сопротивляться отчаянию, но я знаю, что, как вы говорите, моя смелость угаснет, как только вы уйдёте".

Я сказал ему, что так быть не должно — какую бы безнадёжность он ни ощущал сейчас, каждое решительное усилие покорить отчаяние облегчит подобную попытку следующий раз, и что он должен считать такое сопротивление долгом, который он не может позволить себе не выполнить. Я должен был идти по своим делам, но попросил одного из своих молодых помощников остаться на некоторое время с этим человеком, чтобы наблюдать за скоплением подавляющих мыслей и решительно рассеивать их, как только они станут одолевать свою жертву. Я знал, что если это делать с достаточной настойчивостью, мы должны в конце концов достичь положения, в котором этот человек сможет сопротивляться самостоятельно и удерживать достигнутое состояние, хотя поначалу из-за долгой капитуляции у него вряд ли было достаточно сил, чтобы продолжать борьбу. Мой молодой друг вёл эту битву около двух или трёх часов, пока тёмные мысли не стали появляться гораздо реже, а человек уже не смог в значительной мере держаться самостоятельно, так что помощник почувствовал, что вполне уже может вернуться ко мне.

Он уже собирался возвращаться, оставив последние сильные ободряющие мысли для почти уже воспрянувшего духом страдальца, когда увидел девочку (в астральном теле), в безумном ужасе убегавшую от какого-то пугала, соответствовавшего расхожим представлениям о каком-нибудь великане-людоеде. Быстро бросившись им наперерез, он спросил "что это?", и перепуганная девочка вцепилась в него, в ужасе показывая на чудище. Помощник потом признал, что и сам не испытал никакого удовольствия, когда его увидел, но он почувствовал что-то вроде негодования за нанесённую девочке обиду, да и согласно полученным им наставлениям, всё подобное нужно было встречать с храбрым видом. Так что он встал на пути чудовища, направив против него свою волю. Оно не стало приближаться к ним, а оставалось на небольшом расстоянии, корчась, щёлкая своими огромными торчащими зубами и по-видимому стараясь выглядеть как можно более устрашающе.

Поскольку признаков изменения ситуации не наблюдалось, начинающий помощник вскоре стал терять терпение, но он был предупреждён против агрессивных действий любого вида, кроме как по полученным чётким инструкциям, так что он не знал точно, что делать. Потому он отправился на поиски меня, взяв испуганную девочку с собой, однако двигаясь очень медленно и осмотрительно, не отворачиваясь от неприятного явления, настойчиво преследовавшего их на небольшом расстоянии.

Когда у меня нашлось время, я исследовал этот вопрос, и выяснил, что бедную малютку часто мучили эти ночные кошмары, от чего её физическое тело конвульсивно просыпалось, иногда со страшным криком. Преследовавшее её существо оказалось ничем иным, как неприятной мыслеформой, временно оживлённой хулиганистым природным духом низкого типа, которому, похоже, было очень весело, и он получал удовольствие, пугая девочку. Я объяснил всё это детям, и негодующий мальчик сразу обличил духа как злое и вредное существо, но я указал ему, что оно не хуже кошки, играющей с мышкой, и что существа на таком низком этапе эволюции просто следуют своей неразвитой природе, а потому их нельзя по праву назвать злыми.

В то же время нельзя позволять, чтобы их глупые выходки причиняли страх и страдания человеческим существам; потому я показал ему, как направить против природного духа свою волю и выгнать его из мыслеформы, а затем — как рассеять её определённым усилием воли. Маленькая девочка была наполовину испугана, но очень обрадована, увидев, как великан лопнул, и есть основания надеяться, что благодаря этому опыту она приобретёт больше храбрости, и что в будущем её сны будут менее беспокойными. На астральном плане можно встретить очень много разновидностей неприятных мыслеформ, и худшие из них связаны с ложными и глупыми религиозными верованиями — это черти всех видов и гневные божества. Оккультисту вполне позволительно разрушать такие существа, поскольку они не являются в действительности живыми, то есть не представляют постоянной развивающейся жизни, а являются просто временным созданиями.

Представляет некоторый интерес и недавно привлекший наше внимание случай брата и сестры, которые в молодости были сильно привязаны друг к другу. К сожалению, позже между ними встала одна интриганка. Брат попал под её влияние, а она настроила его против сестры, заставив его подозревать её в нечистых мотивах. Сестра вполне обосновано не доверяла этой женщине и предупреждала брата против неё, однако предостережение не было им принято, и в результате между ними наступил разрыв. Увлечение брата длилось более года, и всё это время сестра держалась в стороне от него, поскольку была сильно оскорблена, к тому же она была гордой и не прощала таких вещей. Постепенно брату открылся истинный характер женщины, с которой он связался, хотя ещё долго он не хотел верить этому и цеплялся за свои иллюзии. И даже когда поддерживать слепую веру оказалось уже невозможно, его раздражение в отношении сестры сохранялось, так как он как-то убедил себя, что если бы не её вмешательство, женщина сохранила бы верность ему. Так что отчуждение всё ещё сохранялось, хотя причины его в значительной мере исчезли из жизни брата.

В данном случае лучшим представлялось использовать двух начинающих помощников, приставив одного к брату, а другого — к сестре, чтобы настойчиво вызывать в их умах картины прежних дней, когда они так любили друг друга. Вскоре, когда эти мысленные потоки были основательно запущены в действие, я научил своих помощников, как создавать мыслеформы, которые продолжили бы это лечение. Конечно, брат и сестра не имели представления о том, что их "лечат"; им просто казалось, что у них настойчиво возникают мысли друг о друге, и что всевозможные неожиданные маленькие события напоминают им о счастливых временах. Долгое время гордость ещё держалась, но в конце концов брат откликнулся на постоянные внушения, отправился к своей сестре и нашёл её неожиданно милостивой, она простила его и была рада его видеть. Примирение тут же состоялось, и вряд ли они теперь позволят, чтобы между ними опять появились какие-нибудь облака.

Раньше   Дальше