Глава XVII

РАБОТА В СВЯЗИ С ВОЙНОЙ

Многие спрашивали, что оказалось возможным сделать невидимым помощникам в связи с войной. Члены команды помощников благородно трудились в это ужасное время,* и я думаю, что принесённая ими польза была неоценимой. Для этой цели в то время наша команда была значительно увеличена. Даже в обычное время у нас есть множество помощников, не принадлежащих к теософическим кругам, а во время войны свою помощь предложили тысячи людей, вероятно, раньше никогда и не думавших о возможности такой работы.

__________
* Имеется в виду первая мировая война (1914—1918 г.) — Прим. пер.

Условия, принесённые войной, были во многих отношениях необычными. Не только тысячи людей были внезапно выброшены в астральный мир, но все они к тому же были молодыми, сильными и принадлежали к самым развитым народам мира. Человек, умирающий в преклонном возрасте, уже исчерпал большинство своих эмоциональных сил, а те, которые ещё действуют в нём, сравнительно слабы и легко поддаются контролю, и вряд ли причинят ему много неудобств. Но у человека, который погибает в юности, в расцвете сил, все эмоции как раз достигли высшей точки, а потому он может страдать от них в такой же мере, как и получать от них удовольствие. Потому его астральная жизнь обычно представляет разнообразный набор задач, требующих решения.

Каково же состояние этих людей, умерших столь внезапной смертью? Некоторые из них довольно долгое время после смерти практически не сознают окружающего мира. Это одно из последствий того перераспределения материи астрального тела, о котором я говорил в предыдущей главе. Самая грубая и плотная материя оказывается на периферии астрального овоида, и в результате человека могут достигать (равно как и выражаться им) лишь те впечатления, которые могут передаваться через эту грубую материю, то есть те вибрации, на которые она может откликаться.

Однако человек, который вёл на физическом плане порядочную жизнь, не привык пользоваться этой грубейшей материей. Все высшие эмоции — любовь, сострадание, религиозные и патриотические чувства — задействуют более тонкие частицы астрального тела; и лишь низшие эмоции, такие как чувственность, гнев, ненависть и зависть, используют его самую грубую часть. Когда человек умирает, он не меняет резко свою природу, чтобы начать использовать вибрации, к которым он не привык; а поскольку его сознание может получать впечатления только через внешний слой астрального тела, в результате он оказывается изолирован в оболочке из плотной материи, живя в своеобразных розовых мечтах и пребывая в счастливом неведении обо всех окружающих его неприятных явлениях, пока эти грубые частицы постепенно не износятся, и он не проснётся на более высоком уровне. Но до этого могут пройти недели, а иногда даже месяцы.

Другие, погибая, переживают лишь момент бессознательности, подобный острому шоку, и сразу после этого чувствуют себя намного лучше и легче, чем когда-либо раньше. Они освобождаются не только от ноши физического тела, но и от давления атмосферы, составляющего чуть более килограмма на каждый квадратный сантиметр тела, итого порядка двух тонн на всю его поверхность. Мы так привыкли к нему, что всё время выносим его, совершенно не замечая, но когда мы от него освобождаемся, то осознаём, что избавились от чего-то немыслимо тяжёлого и подавляющего.

Часто такие люди не знают, что умерли, и не хотят в это верить. Человек пытается взять свою винтовку, но не может её схватить; пытается заговорить с живым товарищем, но тот его не слышит; пытается прикоснуться к живому другу, но всё безрезультатно. Он может сказать помощнику: "Вы говорите, что я мёртв, но я чувствую себя гораздо живее, чем десять минут назад".

Иногда он хочет продолжать бой; тогда необходимо успокоить его и объяснить ему положение вещей. Когда, наконец, такой солдат осознаёт своё положение, он обычно проявляет к нему огромный интерес, так как обнаруживает, что получил множество новых возможностей. Он может невидимым проникнуть на позиции противника, и часто очень хочет передать свои наблюдения, хотя это очень редко удаётся. Всё же, было несколько случаев, когда таким солдатам удавалось передать в чей-либо ум желаемое впечатление, но получивший его обычно думал, что это просто игра воображения, и не обращал внимания.

Одни люди в основном озабочены своими семьями, другие желают узнать всё, что можно, о новых условиях, в которых они очутились. Дело невидимого помощника — быть готовым откликнуться на все эти разные запросы. В основном от него требуется какие-нибудь наставление, и обычно это сводится к тому, что людям даются какие-нибудь теософические сведения. Не то, чтобы мы хотели навязать им свою веру, но просто теософия как раз объясняет то, что с ними произошло, а именно этого они и просят. Получив объяснение положения дел, многие из погибших солдат готовы, причём охотно, сделать всё, что в их силах, для своих товарищей, будь последние уже на астральном или ещё на физическом плане, и их деятельность бывает разнообразной и очень полезной.

Я не буду здесь вдаваться в столь обширную тему, как описание этой многосторонней деятельности, но приведу несколько примеров работы, проводимой в связи с войной некоторыми из юных членов команды помощников, о чьих подвигах я уже рассказывал в предыдущих главах. Прежний Сирил из XIX века, фигурировавший в историях о двух братьях и о пожаре в гостинице, стал офицером британской армии, был дважды тяжело ранен и пережил ужасы германского плена, откуда в конце концов был освобождён в результате обмена военнопленными. Полный энтузиазма молодой помощник нового поколения, который был его большим почитателем, продемонстрировал своё восхищение, приняв тот же псевдоним; и вот о некоторых его достижениях я теперь и расскажу.

ИСТОРИЯ УРСУЛЫ

В ходе своей работы в качестве невидимых помощников на поле боя, мы обнаружили одного только что перешедшего в астральный мир капитана, которого мы назовём Харолдом. Он охотно принял те объяснения о новой жизни, в которой он оказался, какие мы были в состоянии дать, и вскоре вполне примирился со своим положением и даже был счастлив, если не считать одного дела, вызывавшего у него умственные терзания. Он был старшим сыном отца, и у него был брат на год или два моложе его. Два брата росли вместе, будучи сильно привязаны друг к другу, и даже то, что они влюбились в одну и ту же девушку, не испортило их отношений. Перед войной Харолд был с ней помолвлен, его брат Джулиан тоже любил её, но из верности Харолду решительно боролся с этим чувством.

Как только началась война, оба брата были призваны в армию, но Джулиану сразу же не повезло — он был тяжело ранен после недолгого участия в бою. От дальнейшей военной службы его освободили, и так получилось, что он оставался дома и постоянно общался с Урсулой, которую полюбил ещё сильнее, чем когда-либо раньше. Скоро она прознала о его чувствах и к своему ужасу обнаружила, что отвечает взаимностью. Молодые не обменялись ни одним словом любви и стыдились своей страсти, чувствуя, что это предательство по отношению к отсутствующему воину, который, конечно, обо всём этом и не подозревал. Так что со временем Джулиан и Урсула становились всё более несчастными, и даже Харолд во время своих коротких побывок чувствовал, что что-то не так, хотя и не знал, что именно.

И как раз тогда, когда дела были в столь неудовлетворительном состоянии, Харолд был убит — в тот момент, когда он вёл своих солдат к победе. Он принял смерть вполне философски, и единственное, о чём он сожалел, была скорбь, которую как он знал, будут чувствовать Джулиан и Урсула. В своих попытках ослабить её он почти постоянно находился возле них, а благодаря более проницательному зрению астрального плана он вскоре обнаружил, что между ними существует сильная любовь. Он сразу же увидел в этом надежду на сильное облегчение и утешение для обоих, и искренне старался поощрять её, влияя на них, но сильное предубеждение, существовавшее в их умах, заставило их понять его благие намерения совершенно неверно.

Его частые астральные визиты заставляли их постоянно думать о нём, но чем настойчивее его образ появлялся в их умах, тем сильнее они стыдились того, что считали предательством его памяти, и тем твёрже была их решимость сопротивляться искушению. Фактически, Урсула про себя уже поклялась никогда не выходить замуж ради верности ему.

Тем временем, Харолд ощущал всё большее беспокойство из-за необъяснимого нежелания тех, кого он любил, принять то решение их затруднений, которого он так горячо желал.

Молодой помощник Сирил, которому поручили этот случай, скоро обнаружил, что если не разрешить это семейное дело, его новый пациент не сможет уделять всё своё внимание астральной работе, так что он отправился вместе с Харолдом в его родной дом, чтобы посмотреть, можно ли что-нибудь сделать для прояснения ситуации. Джулиан и Урсула гуляли по лесной тропинке. Они были рады быть вместе, и в то же время чувствовали себя виноватыми, им было неудобно. Сирил изо всех сил попытался передать им верное впечатление, но не смог преодолеть их ложных предубеждений — они почувствовали настойчивое внушение, что Харолд одобрил бы их отношения, но сочли это просто иллюзией, порождённой незаконным желанием. В отчаянии молодой помощник позвал старшего и более опытного друга, но и его усилия оказались безрезультатными. В конце концов мальчик сказал: "Нам никогда не удастся это сделать, если мы не поговорим с ними лично. Если вы материализуете меня, я думаю, что смогу их убедить".

Старший помощник согласился, и через несколько минут полный энтузиазма и возбужденный мальчик бросился к безутешной паре, прокричав: "У меня к вам послание от Харолда; он хочет, чтобы вы поженились и были счастливы и шлёт вам свою любовь и благословение!".

Можно представить оцепенение тайных влюблённых; они были слишком поражены, чтобы негодовать на такое внезапное вторжение незнакомого ребёнка в область их самых сокровенных чувств, но через несколько секунд Урсула смогла, задыхаясь от изумления, выговорить: "Кто ты такой? Что ты имеешь в виду, говоря, что пришёл от Харолда? Разве ты не знаешь, что он погиб?".

Мальчик ответил: "Меня зовут Сирил, но некогда говорить обо мне — на всё это у нас нет времени; постарайтесь понять, что я скажу вам, и сделайте то, чего желает Харолд." Затем он поспешно (поскольку знал, что нельзя расходовать энергию, удерживая материализацию дольше, чем необходимо) объяснил, что такой вещи, как смерть, нет, и что Харолд сейчас рядом с ними. Он остаётся самим собой в такой же полной мере, как и всегда, знает об их любви, которую они столь тщательно скрывают, полностью одобряет её и желает им только полного счастья.

"Урсула, — воскликнул Джулиан, — в глубине души я верю, что это правда; я это чувствую, я это знаю!".

"О, если бы я только могла в это поверить!", — ответила Урсула, оправившись от всей своей ревниво охраняемой сдержанности. — "Но как я могу быть в этом уверена?", — и, резко повернувшись к мальчику, сказала: "Ты говоришь, что Харолд здесь; тогда покажи мне его хоть на мгновение, пусть он сам скажет, и тогда я поверю".

"Это можно?" — спросил мальчик своего старшего товарища. Тот кивнул, и рядом появилась тенеподобная форма Харолда, который улыбался и смотрел на них сияющими глазами. Он сделал шаг вперёд, сжал руку Урсулы и нежно вложил её в руку поражённого Джулиана. Затем он поднял руку, как делает священник, благословляя, и тут, похоже, у него возникла внезапная мысль. Под своим кителем он нащупал маленькое золотое распятие. Он протянул его Урсуле, но прежде чем она смогла взять его, оно исчезло.

Мальчик спросил старшего помощника: "Можем ли мы достать его для неё?". На несколько мгновений тот исчез, а вернувшись, вложил в руку Сирила распятие из физической материи. Мальчик сразу же отдал его Урсуле, сказав: "Смотрите, вот распятие, которое Харолд хотел отдать вам".

Влюблённые всё ещё стояли, взявшись за руки, издавая удивлённые восклицания, и, взяв распятие, Урсула сказала: "По крайней мере это подтверждает, что это не сон — я дала его Харолду перед тем, как он ушёл на войну; смотри, вот инициалы, которые я выгравировала на нём".

Внезапно собравшись, Джулиан взял Сирила за руку и сказал: "Мы ещё не поблагодарили вас. Я не знаю, кто вы, и совершенно не понимаю, что происходит, но вы оказали нам услугу, за которую мы в неоплатном долгу, и если есть что-то такое, что я могу сделать в знак своей благодарности..."

Тут Урсула бросилась вперёд и импульсивно наклонилась, очевидно, пытаясь поцеловать мальчика, но испуганный мальчик дематериализовался с быстротой молнии, и её руки схватили лишь пустой воздух. Несомненно, она была поражена и раздосадована, но Джулиан нашёл средства утешить её, и они ещё много часов обсуждали это чудесное происшествие, случившееся с ними. Джулиан очень сожалел, что у него не было возможности показать, как он ценит то, что сделал для них мальчик, и выразил горячее желание, что если Бог наградит их потомством, первого сына надо назвать Сирилом в память об этом дне, на что Урсула смущённо, но искренне согласилась.

Вполне естественно, что это событие пробудило у Урсулы глубокий интерес к условиям жизни после смерти и к нефизическим явлениям в целом. На следующий день, находясь возле неё, Сирил подумал, что тут есть возможность для хорошего дела, и когда она прогуливалась в лесу одна, если не считать огромной собаки, он получил разрешение снова показаться ей на несколько минут, чтобы предложить ей названия нескольких теософических книг его любимых авторов, которые она потом раздобыла. Она была очень рада снова его видеть, хотя на этот раз была осторожна и держалась на безопасном расстоянии. Интересно, что собака, хотя поначалу поражённая и проявлявшая любопытство, определённо признала его, и, сохраняя достоинство, демонстрировала дружелюбие.

ЗАВЕЩАНИЕ ОФИЦЕРА

Ещё один случай, представляющий некоторый интерес, был сообщён тем же молодым помощником через несколько дней. Погибший офицер очень беспокоился о том, как распорядятся его собственностью. История, которую он рассказал, была следующей. У него было поместье, переходившее к наследникам по майорату, а также некоторая сумма денег, которыми он мог распорядиться по завещанию. Некоторое время его мать настаивала на его женитьбе на одной молодой леди, у которой было состояние, но к которой он не испытывал особой любви, и он охотно использовал призыв на военную службу в качестве уважительной причины, чтобы отложить решение, которое ему так не хотелось принимать.

Он был тяжело ранен, и во время долгого выздоровления влюбился в француженку, которая работала медсестрой. Он женился на ней по французским законам, но не уведомил об этом свою мать, оставшуюся в Англии, опасаясь её гнева по поводу провала её планов и зная также её ярко выраженную нелюбовь к иностранцам. Он думал, что сможет объяснить всё лучше, когда после войны привезёт свою жену домой; кроме того, он надеялся, что со временем у них может родиться сын, и это смягчит гнев матери.

Но все его планы были нарушены смертью. Кажется, он пытался спасти раненого солдата, когда они оба были снова ранены, и на этот раз смертельно. Им удалось забраться в воронку от снаряда, а волна военных действий прокатилась дальше, оставив их в стороне. Умирающий офицер решил из последних сил написать завещание, но у него были сильные сомнения, будет ли найден этот документ, а если будет найден, то попадёт ли он в руки своих, и даже если так, то будет ли он признан законным. К счастью, у него была с собой авторучка, но не было бумаги, кроме последнего письма, полученного им от жены. В конце его была чистая страница, и на ней он начал писать так хорошо, как мог, понимая, что у него осталось совсем мало времени.

Хотя он быстро терял силы, ему удалось, преодолевая боль, ясно и определённо выразить своё желание, чтобы вся его собственность перешла к жене, адрес которой он указал; также он добавил просьбу, чтобы нашедший отослал документ его лондонскому адвокату. Подписав завещание, он попросил подписаться в качестве свидетеля умирающего рядового, который был с ним. Солдат попытался сделать это, но ручка выпала из его руки, когда он написал лишь две или три буквы из своего имени, и через несколько минут и офицер, и солдат покинули этот мир.

Мы пытались успокоить его, сказав, что хоронившие тело должны были обязательно найти бумагу, лежавшую рядом с ним, и позаботиться о ней. Но у него было много сомнений. Во-первых, он сказал, что место, где он погиб, было в отдалённом уголке, который могли и не посетить, так как бой быстро откатился от него; во вторых, он опасался, что его письмо, которое и так было в крови, мог размыть дождь; в-третьих, даже если оно будет найдено в удовлетворительном состоянии, его вполне могут вместе с его прочими вещами послать домой его матери, а не адвокату. Он очень надеялся, что ребёнок, которого уже ждала его жена, окажется сыном, и беспокоился о том, чтобы притязания сына на поместье, переходящее по майорату, были подтверждены. Он думал, что учтя обстоятельства, подлинность завещания, вероятно, будет признана, хотя оно и не было подписано свидетелями.

Случилось так, что неподалёку оказался его старый школьный друг, и нам представлялось, что наиболее обнадёживающим направлением усилий будет попытаться как-то повлиять на него. Однако он оказался глух к нашим внушениям, как часто бывает с друзьями, и после многих бесплодных попыток передать мысль пришлось снова прибегнуть к материализации юного помощника. Возникли разные трудности, но одна за другой они были преодолены, и наконец друга провели к телу офицера. Завещание было найдено и послано юристу. Потому умерший наконец обрёл покой, и похоже, нет сомнений, что его воля будет, насколько возможно, исполнена.

МЕНЕЕ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ СЛУЧАИ

Наши младшие помощники иногда могут приносить прямую пользу на физическом плане. Например, когда крестьяне в ужасе бежали от немецких солдат, врывавшихся в их дома и поджигавших их, наши молодые люди направили четверых беженцев в небольшую пещеру на берегу реки, где они прятались, пока немцы не закончили свою разбойничью деятельность и не ушли. Затем крестьяне вернулись в деревню и им удалось погасить один из домов. Там они провели ночь, а затем пробрались в соседнюю деревню, избежавшую разорения мародёрами.

Через несколько дней Сирил спас ещё две жизни — мальчика и девочку. Из всей деревни выжили только одни двое; всех прочих детей убили немцы. Им как-то удалось спрятаться, а когда солдаты покинули подожжённую деревню, они попытались выбраться оттуда незамеченными. Им удалось пробежать между домами, но быстрые передвижения армий отрезали им дальнейший путь, так что когда Сирил нашёл их, они снова прятались, на этот раз в чашеобразной яме в земле среди зарослей, через которые непрестанно свистели пули и пушечные ядра. Это небольшое углубление спасало их от выстрелов, но в лесочке были немцы, и детям угрожала опасность быть схваченными и убитыми ими. Долгое время, пока они лежали в грязи, над их головами бушевала битва, но наконец немцы были выбиты из леса. Союзники, видимо, его не заняли, вокруг день и ночь продолжался бой, так что дети не решались пошевелиться. Холод и сырость были ужасными, и к тому времени, когда Сирил обнаружил их, они не ели уже два дня, а мальчик снял почти всю свою одежду, чтобы прикрыть свою маленькую сестрёнку. Он почти умирал, да и девочке было немногим лучше, хотя по крайней мере теплее.

Сирил материализовался, но они не поняли его, а скорее испугались, потому что не представляли, кто он такой и как он туда попал. Тогда он позвал своего старшего друга, который перевёл его слова и уверил их, что он не причинит им вреда. Сначала Сирил стал вливать тепло и силы в мальчика, пока тот не сказал, что ему даже жарко, а затем нашёл для него немного хлеба и колбасы в ранце убитого солдата, лежавшего неподалёку. Даже в такой экстремальной ситуации мальчик сначала дал есть сестре, но к счастью и у других убитых солдат оказался провиант, так что еды хватило обоим. Когда их силы были подкреплены, Сирил стал выводить их из зоны военных действий. Они не знали, какой путь наименее опасный, но конечно, Сирил, поднявшись над полем боя, мог видеть его и прикинул шансы. Он ободрял детей и помогал им, и в конце концов вывел их с линии огня к группе французских солдат, которые дали им еды и отправили их полевой госпиталь, где ими занялась сиделка, которая укрыла их плащом и велела им спать. Там они были в полной безопасности, и за ними присматривали добрые люди, так как все их родственники были убиты.

В другом случае одна девочка решила пробраться через длинный мост на тот берег реки, чтобы раздобыть хлеба для своей матери и её малышей, которые голодали. Повсюду были солдаты, и это было определённо опасной вылазкой, но она подождала момента, который показался ей благоприятным, и побежала через мост. Она добралась только до середины моста, когда по нему в диком порыве бросилась бежать большая толпа отступающих солдат, а преследовавший их противник стал обстреливать их снарядами. Солдаты приближались, толкаясь и борясь за путь к отступлению столь отчаянно, что сбивали с ног и затаптывали друг друга, а некоторых даже сталкивали вниз. Девочке было некуда бежать, к тому же она была парализована страхом и очень ослаблена из-за голода. Сирил моментально материализовался и помог ей перебраться через перила, схватиться за две стойки и держаться между ними. Там она была в безопасности, хотя и дрожала от страха, и переждала там, пока отступающие и их преследователи не ушли, а затем выбралась оттуда и продолжила свою милосердную миссию.

Вскоре Сирил обнаружил новое направление деятельности, где он мог быть полезен — спасать суда от мин, стараясь повлиять на ум штурмана. Ведь будучи в астральном теле, Сирил мог без труда обнаружить мины, и ему удалось передать внушение нескольким людям и помочь им избежать минных ловушек. Думаю, что сначала он пытался сообщить рулевому, что прямо по курсу мина, но очевидно, что передать такую мысль было нелегко. Затем ему пришла мысль, что можно заставить его на несколько минут сбиться с курса, что было достаточно для того, чтобы обойти препятствие. Затем он давал человеку опомниться, и тот был поражён, что идёт, как он считал, в неверном направлении, и сразу же поворачивал руль, надеясь, что никто не заметил отклонения, которое он приписывал тому, что заснул на несколько минут. Один раз офицер заметил небольшое отклонение от курса и отругал рулевого, который был очень смущён и сразу же выправил курс, но к счастью, к тому моменту они уже прошли опасное место.

Успех Сирила в этом деле был примечателен, потому что нелегко сбить с курса опытного рулевого. Однажды ему так и не удалось заставить рулевого сменить курс, и поскольку опасность была серьёзной, Сирил материализовал руку и сам повернул штурвал. Рулевой увидел руку и с криком ужаса бросил руль и убежал с мостика. Последовали несколько минут замешательства, в течение которых Сирил сам управлял кораблём и отвёл его от мины, а к тому времени, как офицер опомнился и снова принял управление, опасность уже миновала. Решили, что рулевой был пьян или заснул, и над ним очень смеялись, но он твёрдо настаивал, что маленькая рука схватила штурвал, и он ясно чувствовал, как под её давлением штурвал повернулся. Из этого получится хорошая история с привидением, так как моряки охотно готовы поверить в сверхъестественное.

ИТАН

Ещё один случай произошёл с Итаном, отец которого был убит в первые дни войны. Его мать умерла ещё когда он был совсем малюткой, так что долгое время он прожил только с отцом, и они стали очень близкими друзьями. Итан почти боготворил этого высокого и сильного человека, который всегда был так мягок и спокоен с ним, хотя мог сурово разговаривать с другими, если требовали обстоятельства. Мальчику всегда удавалось понять то, чему учил его отец, и вдвоём они часто обсуждали многие предметы, которые обычно не изучаются восьмилетними детьми. Между ними установилась замечательно сильная симпатия, и нередко каждый из них без слов знал, что думал другой. Когда отец отправился на войну, он оставил Итана на попечение своего старшего двоюродного брата, громкоголосого весельчака, у которого была большая и шумная семья.

Все эти люди были по-своему очень добры к Итану, но ни в малейшей степени его не понимали, в чём нет ничего странного. Когда его отец погиб, они были глубоко потрясены и искренне, хотя и неуклюже, соболезновали. Итан вовсе не был нелюбимым сиротой вроде тех, что изображают в романах; его родственники делали всё, что в их силах, чтобы утешить его, уделяли ему много внимания и приложили немало труда, чтобы ему была гарантирована вся собственность отца. Он вполне сознавал их добрые намерения и был благодарен за всё, но это никак не меняло того факта, что ему очень нехватало отца каждый момент бодрствования, и ничто из того, что могли сделать другие, ни в малейшей степени не восполняло его отсутствия. Его сердце было разбито, он чахнул прямо на глазах, и они уже не знали, что делать.

Всё это время отец находился около него, тревожась о нём. Каждую ночь, как только Итан покидал своё тело, они были вместе, как прежде, и мальчик был безумно счастлив, но просыпаясь утром, он не сохранял хоть сколько-нибудь ясного воспоминания о случившемся, хотя просыпался с ощущением того, что произошло что-то чудесное и прекрасное. Так что каждое утро у него было одно или два мгновения счастья, а затем он медленно просыпался к мрачному чувству пустоты и несчастья.

Как раз стараясь помочь его отцу, Сирил и обратил внимание на эту странную маленькую трагедию, сопровождавшую его смерть, но как только он увидел её, он проникся такой симпатией к Итану, что решил сделать все возможные усилия, чтобы спасти его от этой фатальной меланхолии, которая высасывала из него все жизненные силы. Очевидно, для этого нужно было, чтобы Итан, находясь в физическом сознании, смог вспомнить свои переживания вне тела; но все попытки, предпринятые в этом направлении, оказались бесплодными, поскольку Итан не имел представления ни о чём подобном, так что его ум был закрыт для этой возможности.

В астральной жизни Сирил завоевал робкое доверие Итана, и они стали большими друзьями, но все его наставления о том, как преодолеть пропасть между двумя сознаниями, оказались втуне. Наконец в отчаянии Сирил прибег к своей панацее материализации, и однажды утром, когда Итан проснулся, появился в его физической жизни. Когда Итан открыл глаза, он обнаружил, что Сирил стоит у его кровати. Сирил сказал: "Ты ведь отлично знаешь меня. Помнишь, как мгновение назад я стоял, держа тебя за руку, тогда как твой отец держал тебя за другую?"

"Да, да, — возбуждённо воскликнул Итан. — Но где же теперь папа?"

"Он всё ещё держит твою руку, но ты не можешь его видеть, хотя твои глаза открыты. Я смог сделать так, чтобы ты увидел меня на несколько секунд, но не могу сделать этого с ним, хотя могу помочь тебе почувствовать его руку."

"Я чувствую её, — сказал Итан, — я узнал бы её среди всех рук в мире".

После того, как таким образом связь была однажды ясно установлена, Итан уже мог помнить, что говорил ему отец, и на следующее утро Сирилу удалось помочь ему сохранить воспоминание, для чего уже не пришлось материализовывать ничего, кроме пожатия двух рук — большой руки отца с одной стороны, и его собственной маленькой — с другой. Теперь Итан каждое утро помнит всё больше и больше, и Сирил быстро обучает и сына, и отца теософии. Итан очень счастлив, и его тело быстро восстанавливает силы и свой прежний вид, но его родственники понимают причины его выздоровления не более, чем понимали его болезнь, а он никогда не сможет им объяснить!

Раньше   Дальше